Сейчас, почему-то, не хочется. Точнее, хочется, но я не позвоню.
Почему? Потому что мне слишком уж нужно окунуться в чьи-то – неважно чьи – тёплые руки… или хотя бы тёплые слова…
Мне это слишком нужно – и поэтому я не сделаю ни одного шага навстречу этим тёплым рукам и словам.
Потому что надо пережить самому. Потому что у других людей нет времени на твои проблемы – у них достаточно своих проблем. Потому что… потому что я не хочу мешать другим. Потому что я не хочу вмешиваться в чужие жизни, какими бы родными они мне не были.
Я устало здороваться с братом. Я больше не скажу ему ни слова. По крайней мере, я не начну разговор, но отвечу на его слова. Возможно. Ещё не знаю – он ведь тоже никогда не заговорит со мной.
Слов я произнести не смогу. Свинья неблагодарная, нэ? И это после того, как он записал мне Тайлора – потратил время (деньги - нет – болванки ему отец оплатил)… Мать посчитала именно так.
Я разорвало записку, аккуратно вложенную в журнал («Полдень»; брат его выписывает, но приходит на наш адрес, и мы возвращаем чуть позже даты прихода, поскольку сами читаем), на её глазах. А потом объяснило, что там было написано: «Kokoro-kara arigatou, aniki yo» -иероглифами, плюс приписка транскрипции ромадзи и извинение за хреновые канджи. Я, правда, хотело его поблагодарить. Что ж, видимо, не судьба.
Потому что я не скажу ему ни слова. Потому что меня заебало здороваться со стеной. Я здоровалось с ним, здоровалось долго… но меня это просто ЗА-Е-БА-ЛО. «Если ты здороваешься честно – то ты здороваешься всегда» - заявила мне эта рэйджи. Да, наверно… но вот мне интересно, если он у нас бедненький и в его положение надо входить и понимать, то _меня_ она хоть раз пыталась понять? Я не ревную, мне просто интересно, она хоть раз пыталась понять, что такое для закомплексованного шестнадцатилетнего подростка аномальной линии развития эти здорования? Болезненная самооценка, которую слишком сложно переступить, детская гордость, поступить в противоречие с которой – обеспечить себе кустарный обряд харакири… Она хоть раз пыталась себе это представить?
Хоть раз представить, что я чувствовало, входя на кухню и включая совершенно ненужный мне чайник, чтобы сказать «Привет» и не получить вообще никакого ответа? Я не говорю даже про слова или про элементарный кивок головы – простой эмоциональный контакт, на уровне тонких материй… Нет – словно с комком шерсти здороваешься: камень – и тот отзовётся…
Знаете, каково чувствовать себя игнорируемым? И не понимать, чем же ты это заслужил. Неужели тем, что таки выжил, таки не сдох? Что _её_ план таки не удался? Типа за это?..
А каково чувствовать себя игнорируемым _мне_? Мне шестнадцать. Я до сих пор боюсь звонить заказывать такси, узнавать расписание кинотеатров и всякое такое. Почему? Да потому что я слишком часто слышал короткие гудки в ответ – знаете, дети часто балуются… А я виноват, что у меня детский голос и детская внешность? Меня заебало, что меня считают ребёнком, и проблемы мои – такими же детскими и неважными… которые можно легко проигнорировать…
Она никогда не видела, как я выходил из кухни, закусывая губы и сдерживая, сдерживая дурацкие слёзы.
А потом мне просто НАДОЕЛО унижаться. Почему, почему я должен здороваться? Мне надоело, я больше не хочу разговаривать со стенами.
Я не ревную, хотя мне стоило бы. Но я просто анализирую – и вижу, что брат всегда был бедным и заслуживающим сочувствия, потому что с ним происходили серьёзные вещи: сотрясение, ограбление, разрывы отношений, проблемы с учителями – у него всё было серьёзное, и положение у него всегда было серьёзное, и в него надо было входить, потому что он слабенький… И он действительно слабенький, я не спорю – что физически, что душевно.
Но почему я-то по умолчанию сильный? Просто по умолчанию? Один – слабый, значит, другой – сильный? Да, со мной ничего не происходило. Внешнего. Серьёзного. А ментальные бедствия и трагедии у нас всегда считаются симуляцией и способом привлечения внимания. В их воздействие на личность никогда не верят, а когда верят – становится слишком поздно и остаётся только молиться на врачей.
Интересно, я когда-нибудь выброшу всё-таки эти пять пачек неиспользованного аспирина? А ведь если бы я их использовал тогда, я бы сейчас всего этого не печатал… И, возможно, это было бы лучше, кто знает?
Впрочем, сейчас я хочу жить. Хотя, может, лучше для всех было бы таки сдохнуть. Но мне почему-то плевать на благосостояние всех, точно так же, как им – на моё.
А ведь сегодня тандзёбик моей Тенши… Только я не поехал её поздравлять. Во-первых, расхотелось. Во-вторых, её папа ведь «не любит всякие визиты», как она сказала мне вчера по телефону. И от этого тоже почему-то расхотелось к ней ехать. Тем более, дождь такой на улице…
Я, как всегда, хитори. Впрочем, не этого ли я добивался?
Вроде как этого. Только всё равно пакостно.
Ну да ладно, это пройдёт.
Главное, чтобы брат продолжил порадовавшую меня тенденцию записывать мне аниме.
А мать, надсадно стучащаяся в двери, ЗАТКНУЛАСЬ!!!
Потому что из-за этой рэйджи испоганились как минимум два человека. Мой брат – дохнет по уши в дерьме, а оре стал нигилистом-одиночкой. Хотя я особо не жалуюсь – в сравнении со своей подругой, я более жизнеспособен. Действительно, оре – жизнеспособен, я уже не удивлюсь и не буду долго возмущаться какой-либо подлости или нечестности. Цветок моей совести давно засох, поэтому её угрызения меня не сожрут. Жизнеспособен, да... А с жизнерадостностью у меня похуже...
Впрочем, всё это возрастное. Детское, неважное, не стоящее ничьего внимания.
Миллионам людей на планете куда хуже, чем мне. Мои переживания характерны для моего возраста, в этом нет ничего необычного – просто чуть не повезло с семьёй, вот и пошла аномальная линия развития, вот и пошли нигилистические реакции… я же писала об этом в своей курсовой…
Интересно, хоть одному какому-нибудь долбанному депрессоиду когда-нибудь становилось легче от осознания того, что «миллионам людей на планете куда хуже, чем ему»? Вот серьёзно, становилось, а?
«Он же твой брат…», «Ну, не знаю, вы же родные как-никак…», «Ну как же так, родная кровь…», «Нет, нельзя так, вы ж не чужие друг другу…» - у многих из тех, кто говорил мне это нет братьев. И я понимаю вас – у вас нет вообще, вам хотелось бы, а у оре такое счастье есть и – на тебе! Я с этим счастьем не общаюсь. Так же, как с родителями – мой друг (он рос без отца) как-то намекал на то, что мне стоило бы переосмыслить своё отношение к падре, и я прекрасно понимаю почему. Возможно, лучше такой, чем вообще нет… но иногда с _таким_ кажется, что лучше бы вообще нет…
Родные. Родная кровь. Блядь, да значит ли это хоть что-то, кроме того, что детей вместе заводить нельзя – уроды получатся? Не знаю, не знаю – я не вижу более никакого смысла. Все эти родственные узы реально придумали только из-за того, что первобытные люди узрели, что кровосмешение приводит к нежелательному потомству, и создали родовую общину. И больше ни-че-го эти родственные связи не значат…
К чему я всё это, собственно, пишу?
Не знаю. У всех вас хватает своих проблем, и до этого места вряд ли кто-то дочитал, потому что проблемы других нам редко интересны…
Мне больно? Плохо? Грустно? Миллионам – больнее, хуже, грустнее. Моему брату тоже не так уж легко.
Но у него есть мама, которая пытается за него бороться – у неё шиза есть такая, за всех бороться. Правда, потом её все посылают, но она всё равно борется – просто потому что наивная дура, и она сама это признаёт. Вышла замуж за беспробудного алкоголика, двадцать лет боролась с его пьянством, а переборола – он протрезвел и быстренько к другой ушёл. К другой – молоденькой, щебечущей, не истощённой двадцатилетней борьбой с алкоголем. Но мусякра же ничему никогда не учится – взялась теперь за сына бороться… Что поделаешь, материнский инстинкт, бля.
У него есть мама, у него есть Игра, у него есть однокомандники… Ему плохо, он по уши в дерьме – но ему протягивают ветки, его вытягивают, и я рада за него.
А я сижу здесь, отталкивая от себя всех и вся – просто потому что единственная эмоция, в которую я верю и которая действительно бывает искренней – это ненависть, а всё остальное – фальш, непреодолимые стены приветливости. У Кобо Абэ есть замечательная фраза о том, что когда люди не могут смотреть нам в глаза, им остаётся только быть приветливыми. Я отталкиваю от себя людей, держу их на расстоянии, потому что не верю в дружбу, не верю в любовь, я слишком сильно верю в инстинкты…
Я знаю, что каждый человек может сказать о себе, что «жизнь его побила» и он во всём разуверился. Да все мы так говорим, все мы стараемся быть несчастными, чтобы кто-то пожалел и приласкал.
Fine, that doesn’t go here. Да, я разуверился. Но я не несчастен от этого. Я рад, я действительно рад, что так получилось. Я не верю в дружбу и любовь, а значит, меня больше никогда не предадут – потому что предать можно только друга, ну а если друзей нет – то какие тогда могут быть предательства?..
--------------------------------------------
Я намутил здесь четыре вордовских страницы полной фигни.
Я уверен, что эти строки никто не читает.
Просто я обещал больше не прятаться – и вот он я. Жалкий, зарёванный, мелкий – такой, как есть.
Не нравится? Ну извините, уж какой получился.
Ore rashii – и ничего не поделаешь.
Мне ещё до 21-го устанавливаться.
И всё-таки я не самодостаточен. Мне нужны чьи-то тёплые ласковые руки… Забавно то, что мне совершенно неважно чьи они будут – главное, чтобы были руки, а тело к ним прилагающееся меня не волнует. Уж такой я кинестетик – для меня, порой, тактильный контакт куда важнее эмоционального.
Впрочем, у меня нет ни того, ни другого.
Удручает? Нет.
Радует?..
14.06.2006 15:37:19