Сегодня узнал, наконец, полную версию истории моего первого слова. Случилось сие приблизительно в два года и десять месяцев. Поздно, думаете? Дослушайте историю до конца. )



По утверждениям Рёги, до указанного возраста я не издавал даже писка. Никогда не плакал. Молча сосал соску и делал всё абсолютно самостоятельно. С сосками, кстати, тоже забавный момент – младенчество моё проходило в обществе кузена (младше на год) и брата (старше на шесть лет) в Новосибирске. У кузена сосок было до фига, а мне по возрасту уже не особо полагались, но любил я их до одурения (сам не помню, конечно, но Рёге верю). В результате, получался конвейер: кузен грызёт соску, я отбираю у него сей соблазнительный предмет, брат видит это безобразие, забирает у меня соску и закидывает в плафон. Далее находится новая соска и всё повторяется. В квартире тёти в Новосибирске в плафоне люстры можно найти вещественные доказательства этой истории. Соски там до сих пор лежат. ))



Так вот. Вернёмся к моей молчаливости.



Оказывается, в детстве я в совершенстве владел языком глухонемых. Как-то раз бабушке (с маминой стороны) понадобились ножницы. Мама и тётя находились в другой комнате. Бабушка посмотрела на меня и попросила принести ножницы (ребёнку года два, наверно – представляете ситуацию, да?). Я молча сваливаю и через минуту возвращаюсь с ножницами. Бабушка в шоке. Выяснилось: я подошёл к маме, подёргал её за рукав и молча изобразил двумя пальцами в воздухе ножницы.

Дальше – больше. Бабушка хватается за голову: «Очки нужны! Где ж я очки оставила?». Ребёнок исчезает из комнаты, через минуту возвращается с очками. Шок-2. На этот раз я приложил сложенные колечками лапки к глазам, изображая искомый предмет.

До этого бабушка искренне думала, что я не говорю потому, что ни хрена не понимаю. )



Также у меня нередко спрашивали, после долгих попыток допытаться, как меня зовут и так далее: «Говорить умеешь?». Я мрачно кивал. С соской в зубах. Затем следовал вопрос: «А будешь?». Я категорично мотал головой и уматывал заниматься своими делами.



Эпоха молчания прервалась прилётом на Север к отцу. Входит, значит, падре в самолёт – нас встречать. А там – дитё с соской. Глазки вылупило. Отцу не понравилось – скоро три года, а ребёнок с соской шляется – он соску отобрал. Дитё впало в ахуй и выдало своё первое слово, грозно глядя на небритого дядьку:

- Отдай.

В ответ:

- Ни за что.



После этого я заговорил. Однако язык, на котором я говорил, понимал только падре, с кем я и общался. Язык назывался Белиберда и звучал произвольно. Де-факто, это были просто наборы букв, но зато очень выразительные интонации (это как, например, аниме слушать без сабов и знания японского). Иногда падре пытается снова заговорить со мной на том праязыке. Но я, к сожалению, уже забыл его… Благодарен Рёге, что сегодня он мне напомнил. Теперь буду внимательней к отцу. )



Вот такая вот история. Почему-то мне вспомнился анекдот: «А у Вашей собаки хорошая родословная?» - «Да у неё такая родословная, что если бы она умела разговаривать, она бы не стала говорить ни со мной, ни с Вами!». )



З.Ы. А вообще, я понял, откуда во мне сейчас просыпается любовь к объяснению понятий жестами и мимикой. Театр одного мима, блин. ))



З.З.Ы. Брат мой, кстати, как в пять месяцев своё первое слово сказал (какое, правда, не вспомню), так до сих пор заткнуться не может.